В подборке два рассказа. Оба связаны одной метафорой, одной темой — дорогой. Герой либо куда-то едет, как в рассказе «Пауки-боги», либо ждет на вокзале отправления поезда. Дорога, движение, перемещение в пространстве (и времени, и во внутреннем авторском мире) — всегда успешный прием, возможность придать сюжету дополнительную, извините за дорожные аллюзии, скорость и обзор. Игорь Озерский и сам использует такую метафору, размышляя в начале рассказа о жизни, которая «проносится мимо быстрее, чем это может показаться». Судя по этому замечанию, автор — человек зрелый, юноша не стал бы рассуждать о быстротечности жизни. Впрочем, это не более чем мое предположение.

В первом рассказе главный герой едет в поезде, замечает забившегося в оконную щель паука. Туман за окном, неожиданно обнаружившийся сосед заставляют героя обратиться к воспоминаниям. Он вспоминает свое детство, вспоминает бабушку, девочку, которая жила по соседству… И тут словно проваливается в кошмар наяву, где его окружают гигантские пауки, которые на его глазах на куски разрывают человека, и приступают к нему с вопросом — «ты когда-нибудь убивал паука?».

Герой возвращается мысленно в тот солнечный день, когда он болтал с девочкой, и увидел, как на пенек выполз маленький лесной паук. Герой легко раздавил его, даже не придав этому значения. И вот спустя много лет он очутился в кошмаре, где, видимо, ему пришли предъявить за жизнь той маленькой твари. «Мы чувствуем ложь» — говорит паук в его кошмаре, и герою становится понятно: «Выбора нет. Любые действия порождают последствия, а вернуться в прошлое невозможно. Вот моя судьба. Преступление и следующее за ним наказание. Но у меня ещё есть время. Столько времени, сколько я захочу».

Теперь понятно: перед нами — притча, аллегорическая картинка Страшного Суда, где Бог принял облик паука и явился к грешнику получить единственно верный ответ. Это такая фантастическая, мистическая аллегория, когда заурядное дорожное впечатление (увидел паучка) разрастается до масштабов библейского испытания, жуткие видения призваны дать человеку очиститься перед самим собой, признавшись в грехе.

Такие же притчевые и аллегорические мотивы во втором рассказе, «Место». Только здесь главный герой сидит на перроне в ожидании поезда, у него на руках билет, но он не может войти в поезд, пока этого не позволит Дежурный. Дежурный — это как ангел у райских врат, который не даст грешнику переступить порог. А грехи, как тяжелые чемоданы, не дают сделать шаг. Собственно, и сам герой это признает: «Грехи — не более чем те ошибки, которые мы сами себе не можем простить. Неужто поезд, такой большой, с множеством вагонов, не в состоянии вынести столь незначительную ношу? Нет, в это я не верю. Но если на то пошло, прощать я умею. Даже себя самого. Помнить бы только те ошибки, за которые стоит себя винить, ведь их-то, быть может, и нет совсем. И если так, то получается, и грехов никаких нет… Но тогда и поезд давно б пришёл. А его всё нет и нет».

На мой взгляд, рассказы эти слишком аллегоричны. Автору кажется, что если он максимально усложнит повествование, насытит его множеством мелких деталей, подробностей, размышлений, внутренней речи, покажет читателю отвратительные картины, как гигантские пауки разрывают человеческую плоть, это в конечном счете усилит внутреннюю идею рассказа, позволит донести до читателя его притчеобразный смысл.

Между тем это не так. Притчи тем и отличаются, что они очень короткие, афористичные, не перегружены лишними деталями и ответвлениями сюжета. Притча — это не сложное уравнение, не задача из учебника этики. Это простой пример. Вот некто поступил так и так, и с ним произошло то-то и то-то. Действия — результат — моральный вывод (хотя можно и без морали, каждый сам в состоянии домыслить). Игорь Озерский написал два рассказа, иллюстрирующие максимы преступления и неизбежного наказания, и «хотел бы в рай, да грехи не пускают». Он придумал сюжеты, которые должны продемонстрировать нам механику этих этических примеров. Но шестерни проворачиваются со скрипом: уж больно много лишнего, отвлекающего, декоративного, ненужного. Притча должна быть короткой, как сонет, и поражающей читателя как tour de grace, милосердный удар шпагой в самое читательское сердце.

Наверно, полагается в финале разбора дать автору какой-нибудь совет. Способности у Игоря Озерского есть, наверно, когда-нибудь он представит целую галерею таких рассказов-притч. Совет такой: написав рассказ, перечитать и сократить вдвое. Перечитать повторно — и сократить еще вдвое. Оставляя самое важное, неотъемлемое, ключевое. В данном случае дорожные впечатления, воспоминания о бабушке — все это второстепенные детали. И даже дикая сцена пожирания пауками человека явно забрела сюда из романов Стивена Кинга, она не добавляет ни смысла, ни настроения. Важна сама смысловая связка между паучком, замеченным в щели вагонного окна — и той мерой, которую придется когда-то заплатить за гибель другого паучка, давно забытого. Важны не метания за Дежурным, рассказы о каких-то дорожных хлопотах, а само ощущение невозможности попасть в вагон, потому что есть непреодолимое препятствие.

И читать, конечно, больше читать. Потому что, увы, «все уже написано до нас». Например, у Михаила Веллера есть рассказ «Паук». Там маленький мальчик поймал паучка и развлекается, бросая в него горящие спички. А тот загнан в угол, и принимает последний бой, атакуя эти гигантские огненные шары. И какая концовка потрясающая: «(Мальчик) долго не сводил глаз с незаметного шарика между травинок, взрослея. Его трясло. Он чувствовал себя ничтожеством». Рассказ коротенький, два десятка предложений, но раз прочитав, его уже не забудешь.