Рассказ «Пауки-боги» состоит из сочетания нескольких пространственно — временных пластов. Поезд, в котором едет герой, попадает в аварию. Все пассажиры, в том числе и главный герой — рассказчик, гибнут. После смерти герой попадает в странное пространство, по-видимому, лимб. Это пространство населено пауками, которые хватают людей и спрашивают, убивали ли они когда-нибудь пауков. Если человек убивал, то паук тут же его казнит. Если нет — то паук раскапывает землю под ногами и скидывает человека в рай. Ада нет, про перерождение — неизвестно. Герой вспоминает момент из детства, когда он оказался перед выбором: девочка, которая ему нравилась, потребовала, чтобы он или убил паука, который им помешал, или шел домой. Герой придавил паука, но не до смерти, усовестился и ушел домой. Теперь он не знает, что ответить. Если он скажет, что не убивал, то паук почувствует ложь и убьет его, а если скажет, что убил, то паук его тем более убьет. Но герой рад, что у него теперь на размышления — вечность, потому что жизнь быстротечна, и прожить ее он не успел.

При таком изложении фабула рассказа кажется занимательной и динамичной. Другая модель мира, в которой незначительное убийство становится мерилом человечности — все это само по себе довольно интересно. Замечательно описаны пауки, нападающие на людей, страх героя, то, как он видит со стороны, как умирают другие, в его растерянности есть даже что-то кафкианское, но при всех достоинствах текст невероятно затянут. Без потери художественной ценности его спокойно можно сократить раза в 4. Рассказчик крайне долго раскачивается, проговаривает прописные истины, банальные и очевидные абсолютно каждому, и ко 2 странице, в конце которой происходит авария, читатель начинает испытывать раздражение по отношению к рассказчику, который зря тратит его время. Все это, несомненно нужно сокращать, заменять общие фразы конкретными образами или не писать этого вовсе.

«Жизнь проносится мимо быстрее, чем это может показаться» — мало того, что сама фраза неудачная, так еще и банальная. А это первая фраза рассказа, которая должна сразу же увлечь читателя.

«Показаться ребенку или даже взрослому» — а какие еще есть возрастные группы, которым так не может показаться? Что дает это уточнение?

«И чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь в этом» — тоже банальность.

«Она мелькает пейзажем за окном поезда, который мчится на предельной скорости» — мы это уже поняли из первого предложения, не нужно повторять дважды.

«А мы смотрим в это окно и улыбаемся, ведь больше нам ничего не остаётся» — очень спорное заявление, характерное для человека пассивного, не способного бороться, не вполне осознающего свои желания. И человеку этому очень важно, как он выглядит со стороны, от этого необходимость улыбаться, хотя испытывает он боль и бессилие. Вот очень хорошая характеристика персонажа, в одну фразу упакована целая жизнь. Художественный текст должен строиться именно так: мало слов, много смысла.

«Время скоротечно» — опять банальность, повторенная уже трижды.

«И, как сказал мой любимый писатель, — это аксиома». Какой писатель? Читатель должен это знать? Зачем это умолчание?

Вот так следует проходить весть свой текст, убирая то, что не несет нового смысла. Пауки, по три раза повторяющие вопрос, рассказчик, по сто раз не знающий, что ответить — это все повторы, это словесный мусор, который отнимает время читателя и неизбежно ведет к отторжению. Образ дерева с камнем в сердцевине, пустота, которую дерево так попыталось заполнить, это все само по себе интересно и ярко, но в данном рассказе никак не срабатывает. Вот если бы мальчик был один в деревне, если бы эта девочка, ради которой он убил паука, была единственным ребенком, с которым он мог играть, тогда он мог бы себя оправдывать тем, что ради нее пошел на убийство, чтобы не остаться одному с пустотой. А сейчас кажется, что это притянутый за уши образ, и бабушка тут фактически не нужна, и пень не нужен. Что изменилось бы в рассказе, если бы дети сидели на скамейке? Если убрать бабушку, пень и долгий диалог про историю пня? Ничего. Основной конфликт тот же: герой не знает, убил он или нет. Т. е. в тексте много лишнего не только на словесном уровне, но и на образном, и автору нужно постараться себя творчески ограничивать, поверять, не забалтывает ли он читателя, не талдычит ли ему одно и то же разными словами.

Кроме этого, стоит следить и за тем, чтобы весь текст не представлял собой только одну развернутую метафору, как во второй зарисовке «Место». Текст этот менее удачный, и не только потому, что представляет собой один сплошной монолог, но и потому, что в нем ничего не происходит. Нет никакого конфликта и никакого действия. Мир представляется герою перроном, а сам он — пассажиром, который давно потерял билет и не помнит, куда и зачем он ехал. Это вполне могло бы быть темой рассказа, мировоззрение героя раскрыто довольно подробно, это, как я понимаю, бомж — параноик, которому кажется, что в его просиживании на вокзале есть глубокий философский смысл — он делает то же, что и все человечество. Но текст остается зарисовкой, не становится рассказом. Потому что для того, чтобы появился рассказ, необходимы события, и не просто проходящие мимо люди, а такие события, которые поменяют главного героя. И это не обязательно внешние конфликты, не обязательно столкновения, это могут быть и внутренние изменения, но с героем однозначно что-то должно произойти, статика в рассказе невозможна.

Хочется пожелать автору плодотворной работы, у него очень хороший потенциал, но пока не хватает самоограничения и умения смотреть на текст глазами читателя.