Душевлада окружала чернота, и, как он ни вглядывался, привыкнуть к ней глаза не могли. Словно всё, что когда-либо существовало, включая звуки, запахи и цвета, растворилось в этом бескрайнем пространстве. Ученик знахаря сделал несколько шагов, но ему показалось, что он продолжает стоять на месте.

— Дедушка! — крикнул Душевлад, но никто ему не ответил.

Ученик знахаря перебирал в голове всё, что рассказывал ему отец.

«Тропы бывают разные, — напомнил Мох. — Одни протаптывают звери, другие — люди. У лешего своя тропа. И оказаться на ней способен не каждый».

Душевлад вдруг вспомнил, как потушил факел на берегу Ужа.

Ноги его всё ещё были босы, и, закрыв глаза, он прислушался к ощущениям.

Пальцы нащупали сырую листву и торчащие из неё корни. Душевлад поднял веки и различил ветви и стволы деревьев. Они так сильно сплелись меж собой, что свет не смог бы пробиться, даже если бы солнце находилось прямо над ними. Глаза постепенно привыкали к сумраку, и Душевлад увидел тропу, извивающуюся среди деревьев. Чем дольше Душевлад на неё смотрел, тем заметнее становилось призрачное сияние, проистекающее из глубины чащи.

— Отпусти! — раздался из-за деревьев женский крик, и Душевлад, как и Мох, сразу же его узнал.

«Сойти с тропы лешего — губительно», — тут же напомнил знахарь.

Душевлад ринулся вперёд, и, обогнув несколько деревьев, увидел Лику. Девушка стояла на коленях, объятая густым чёрным дымом.

Увидев Душевлада, Лика протянула к нему руки:

— Душевлад, милый, помоги мне!

Дым воспользовался моментом и нырнул под рубашку. Девушка вскрикнула и схватила себя за грудь так, словно пыталась отнять чью-то руку.

— Душевлад! — с мольбой в голосе вновь закричала Лика.

Ученик знахаря рванулся к ней, но что-то удержало его на месте. Душевлад повернул голову и увидел на плече широкую кисть лешего. Из кончиков скрюченных пальцев тянулись ветви, оплетая тело.

— Дедушка, отпусти!

Душевлад вновь обернулся к Лике, но ни её, ни дыма там уже не было. Тропа продолжала непринуждённо извиваться, и ученик знахаря понял, что больше его движения ничего не сковывает.

Он подошёл к тому месту, где только что была Лика, но не обнаружил никаких следов.

— Что ты хочешь сказать, дедушка? Лика в опасности?

— Душевлад, — над ухом прозвучал скрипучий голос Моха, и ученик знахаря от неожиданности вздрогнул.

Обернувшись, он увидел старика.

— Отец?

Мох грустно покачал головой:

— Не отец я твой.

Знахарь прошёл мимо Душевлада и, хромая, зашагал по тропе.

Юноша хотел было последовать за ним, но пространство заполнил низкий тревожный гул. Душевлад огляделся, и ему вдруг вспомнился большой костер на масляной неделе. Он тут же увидел трепыхающиеся языки гигантского пламени и Лику, танцующую в костюме берегини²⁵. Шлейф её длинного платья в форме рыбьего хвоста плавал в густом воздухе. Огонь шелестел горячими листьями, и от них исходил низкий вибрирующий гул. Душевлад почувствовал позади себя жар и обернулся.

Все дома и даже кровли земляных изб были объяты пламенем, языки которого развевались над ними подобно флагам.

Раздался скрежет, и тяжёлая створка въездных ворот грузно опустилась на землю. Искривлённые массивные петли застыли в пугающих измученных позах.

Душевлад попробовал найти взглядом Лику, но кроме огня вокруг больше ничего не было. Он объял абсолютно всё.

Уворачиваясь от разъярённой стихии, Душевлад бросился к своему дому.

Изба, пока ещё целая, стояла на месте, но пламя уже подбиралось, ловко перепрыгивая с крыши на крышу.

Душевлад влетел на порог, дёрнул дверь, но та оказалась заперта изнутри.

— Отец! — закричал Душевлад, дёргая за рукоять.

— ВЪЗДОУХЪ Н ОГН'Ь ²⁶ — раздался голос лешего, и Душевлад обернулся. В бурлящих потоках огня ученик знахаря распознал человеческий силуэт. Пригляделся и понял, что это женщина.

— ПРОТИВЖ ЗЕМЛЬЯ Н ВОДЬЯ ²⁷ — произнесла она. Волосы женщины развевались в пламени и, сливаясь с ним, казались бесконечными. Душевлад ощутил на себе её пылающий взгляд.

— Что это значит, дедушка? — крикнул Душевлад, закрывая руками лицо.

— ЛИХЪ ²⁸ — громыхнул голос лешего, и жар в мгновение спал.

Душевлад отнял от лица руки.

Огненной женщины больше не было, равно как и самого пламени. К небу тянулись густые тёмные облака дыма, и стояла мёртвая тишина.

— Откуда же лихо, дедушка?

Леший какое-то время молчал, а Душевлад с ужасом озирался, разглядывая окружающее его пепелище.

— ТЪ ПРОТИВЖ ²⁹ — сказал леший, и земля под Душевладом вдруг провалилась.

Душевлад погрузился в черноту, и на этот раз кожу обожгло холодом, а кислород перестал поступать в лёгкие. Перед глазами возникли пузырьки воздуха и устремились вверх. Душевлад попытался плыть за ними, но что-то тянуло его ко дну. Ученик знахаря опустил голову и увидел, что водоросли, похожие на огромные посиневшие пальцы, удерживают его за голени.

Душевлад изо всех сил дёрнулся вверх, но хватка водяного ничуть не ослабла.

«К водяному со всем почтением надо, — терпеливо напомнил знахарь. — А то любит он иногда пошалить…»

Вода попыталась проникнуть в рот, но Душевлад успел плотно сжать губы. Он предпринял очередную попытку высвободиться, но пальцы водяного лишь крепче сдавили ноги.

Душевлад закрыл глаза, и ему представилась Лика.

— НИ ЛИ ТЫ БОИШИ СА ³⁰? — спросила Лика и улыбнулась.

От её улыбки повеяло теплом.

Душевлад хотел ответить, но, вспомнив, что находится под водой, лишь сильнее сжал губы.

— Заглянув Лесному царю в глаза, — сказала Лика, протягивая руку, — прежним уже не будешь. Либо мёртвым станешь, либо другим.

Лика коснулась пальцами лица Душевлада и с силой оттолкнула.
Перед глазами возникли пузырьки, а грудь вновь сдавило от нехватки воздуха. Душевлад развернулся и, рассекая ладонями мутную воду, устремился вниз.
Сквозь водоросли на него таращились затянутые пеленой большие сомовьи глаза. Они с любопытством разглядывали гостя, а между ними искривился рот, будто утопленник улыбался разбухшими губами. Торчащие из ила стебли зостеры³¹, покачивались подобно рыбьим усам.
Душевлад всё сильнее ощущал удушье, но нашёл в себе силы опуститься глубже. Глаза сома продолжали с интересом за ним наблюдать, и Душевлад посмотрел в них точно так же, как ещё недавно заглядывал в глаза лешему.
Стебли зостеры дрогнули и прижались ко дну. Улыбка тут же исчезла с толстых губ водяного, и Душевлад почувствовал, как ноги выскальзывают из посиневших лап. В толще воды ученик знахаря вновь увидел Лику. Её глаза наполнились ужасом, она взяла его за руки и потянула к себе.

— АВЛГАТИ СА БОУРА ³²

Солнечные лучи пробились сквозь веки, и воздух заполнил лёгкие. Тяжело дыша, несколькими большими гребками, Душевлад добрался до берега и, не оборачиваясь, бросился к месту, где на привязи ждал его конь.

* * *

Ольга вскинула руки и схватила душащую её мару за шею. Давление на грудь внезапно ослабло, и в лёгкие ворвался воздух.
Ольга открыла глаза.
Вскочив с кровати и наспех надев шёлковое платье, она пробежала по коридору и поднялась в постельную Святослава. Десятилетний мальчик с взъерошенными, почти что белыми, как у его отца, волосами крепко спал под остроконечными сводами терема. Его лицо было серьёзным и казалось полностью сосредоточенным на сновидениях.
Убедившись, что с сыном всё хорошо, Ольга, не возвращаясь в ложницу, направилась к выходу. Накинув на голову и плечи платок из золотой парчи, она вышла из терема. Солнце ещё не взошло, но его одинокие лучи уже касались краёв небосвода, окрашивая их в пурпурно-янтарный цвет, и заставляя слабо мерцать разноцветные камни височных колец³³.
Ольга спустилась с крыльца и пересекла широкую улицу, обычно наполненную лавочниками и купцами днём, но пока что пустынную с ночи.
Холодный воздух нежно пощипывал кожу и играл с густыми прядями, выбивающимися из-под тёплого платка.
Ольга шла ко дворцу Великого князя, а деревянные избы провожали её сонными взглядами. И вот изумрудными сводами сверкнул дворец, и стражники, увидев княжну, в недоумении расступились.

* * *

— Дядя, простите, что бужу вас… — в ноздри ударил сухой спёртый воздух.

— Я не сплю, — хрипло отозвался князь. — Подойди.

Звучание его голоса заставило Ольгу вздрогнуть. Она подбежала к князю и опустилась рядом с ним на ковры.

— Надо послать за жрецами, — сказала она, ужаснувшись бледности князя.

— На это нет времени, Ольга. Слушай меня внимательно. Слушай и запоминай. Ты должна в точности передать Ингъвару эти слова.

Повторяй за мной, — и, не дожидаясь ответа, Олег, закрыв глаза, произнёс:

— Когда воздух и огонь…

— Когда воздух и огонь, — повторила Ольга.

— Как меж собою князь и конь…

— Как меж собою князь и конь…

— С водой, землёй сольются…

— С водой, землёй сольются…

— Все услышим Лихо мы…

Ольга вздрогнула и закрыла руками рот.

— Повтори! — настоял князь, и девушка подчинилась.

— Все услышим Лихо мы, — еле слышно прошептала она.

— Не избежать тогда беды, — закончил Олег и зашёлся в приступе мучительного кашля.

* * *

— Пожалуйста, не отдавайте меня им! — взмолилась Лика и в отчаянии посмотрела на Мала.

Мал ничего не ответил и опустил голову. Лика перевела взгляд на Моха, но единственное, что смог сделать старик, это не отвести глаза.

— Ещё такие есть? — спросил Ингъвар.

— Нет, — кривоносый дружинник, расстроенно покачал головой. — Одна урюпа³⁴.

Ингъвар бросил на Моха подозрительный взгляд, но старик никак на него не отреагировал.

— Поторопи всех! — приказал дружиннику Ингъвар. — Рассвет уже. Выдвигаться пора.

Дружинник коротко кивнул и удалился.

— Девку для меня берегите, — бросил Ингъвар сидящим за столом. Затем осушил бокал и, накинув поверх доспеха медвежью шкуру, вышел вслед за дружинником.

Несколько гридей одновременно поднялись и грубо подхватили Лику. Девушка больше не плакала и не сопротивлялась. Её опустошённый взгляд был устремлён в никуда, словно всё, что могло произойти, уже свершилось.

* * *

Олег заставил Ольгу несколько раз повторить сказанное:

«Когда воздух и огонь,
Как меж собою князь и конь,
С водой, землёй сольются,
Все услышим Лихо мы.
Не избежать тогда беды».

— Но что всё это значит, дядя?

Олег взял руку Ольги, и она заметила, что кисть князя полностью почернела. Она попыталась выдернуть ладонь, но сухие пальцы крепко её сжали.

— Мне предсказали смерть, Ольга — хриплым голосом молвил Олег.

— Кто предсказал?

Но князь, будто её не слыша, продолжил:

— Смерть. От моего коня. И случилось всё в точности так… Факси мёртв, а вместе с ним умираю и я. Злой рок или немая шутка великого Перуна, — Олег обратил на молодую княжну затуманенный взор.

— Что вы такое говорите, дядя? — воскликнула Ольга. — Вы бредите… Вас укусила змея.

— Змея та, — борясь с кашлем, произнёс Олег, ещё сильнее сжимая тонкое запястье, — из лошадиного черепа вылезла.

Ольга вздрогнула, и князь, едва глотая ртом воздух, продолжил:

— А значит, всё, что они сказали — правда. И ты… Ты в опасности, Ольга.

Дыхание князя стало прерывистым.

— Кто это сказал, дядя?

— Волх… вы, — из последних сил прошептал Вещий Олег, и глаза его закатились. Тело князя забилось в судорогах, и Ольга стала звать на помощь. В комнату вбежали слуги и, следовавшие по пятам, дружинники.

— Приведите Белояра, скорей! — приказала Ольга и отошла в угол комнаты. Её тело сотрясала крупная дрожь.

Ольга села на резной сундук, укрытый небесно-голубой парчóй, опустила лицо в ладони и отняла их только тогда, когда из коридора донёсся голос жреца.

Ольга встала. В ложницу вошёл Белояр Криворог, облачённый в ниспадающий до самых ног чёрный аксамитовый плащ с неизменно накинутым на голову капюшоном.

Не оглядываясь на княжну, жрец подошёл к Великому князю.
Тело Олега лежало неподвижно, и Белояр без слов опустил руку ему на грудь. Ольге показалось, что время остановилось, и сама того не осознавая, она даже задержала дыхание.

— Великий князь мёртв, — голос жреца пронзил спёртый воздух.

Его слова обрушились на Ольгу подобно лезвию топора, ноги её подкосились, и она рухнула обратно на сундук. В голове неустанно крутилось страшное предсказание Вещего Олега:

«Все услышим Лихо мы. Не избежать тогда беды».

* * *

Ингъвар достал из-под лавки кувшин и, посмотрев жадным взглядом на Лику, сжавшуюся в углу повозки, откупорил его и отпил прямо из горла.

— Помоги снять доспех, — приказал Ингъвар, скидывая медвежью шкуру, но Лика лишь глубже забилась в угол и замотала головой.

Ингъвар схватил её за волосы и с силой ударил по лицу. На разбитой губе выступила кровь.

— Тебе же хуже, — прорычал Ингъвар и ударил ещё раз. Лика, рыдая, упала на скрипучие доски и закрыла лицо руками.

Ингъвар вновь поднёс кувшин к губам, но повозка в этот момент дрогнула, мутная жидкость выплеснулась на бороду и потекла по матово-чёрной броне. Воевода выругался и убрал сосуд обратно под лавку.

— Ладно, — его голос зазвучал неожиданно мягко. — Встань, милая.

Лика вся сжалась, не смея шелохнуться.

— Вставай же, не бойся, — Ингъвар взял её под руку и посадил рядом с собой. Лика, продолжая прятать лицо в ладонях, дрожала.

— Скажи мне, — тихо произнёс Ингъвар, сжимая её запястье. — Мы ваших девок всех видели?

Лика кивнула, не поднимая на Ингъвара глаз, но тут он с силой вывернул её руку. Плечо пронзила острая боль. Девушка вскрикнула и повалилась на пол.

— Отвечай, ёнда!

— Отпустите, пожалуйста, больно! — взмолилась Лика, но Ингъвар заломил руку ещё сильнее, а другой рукой залез ей под платье.

— Выбирай, ёнда. Либо ты одна тут на всех, либо с другими девками…

* * *

Ольга вышла из дворца и обнаружила солнце высоко над крышами деревянных домов. Лучи мягко коснулись её лица, и грудь наполнилась свежим воздухом. Среди заполнившей улицу толпы, она нашла взглядом ключника. Он стоял у самого крыльца и разговаривал со стражей. Завидев Ольгу, Добрыня кинулся к лошадям и приказал возничему подогнать повозку к самому входу.

— Княжна, дайте вам помогу, — молодой крепкий парень в высоких сапогах и жилете из плотной кожи, подпоясанный несколькими ремнями с металлическими бляхами, подбежал к крыльцу и подал Ольге широкую ладонь.

Ольга опёрлась на неё и села в повозку.

— Куда путь держим, княжна?

— Нужно выехать из города, — туманно ответила Ольга.

Ключник передал распоряжение возничему и, взобравшись на повозку, сел напротив княжны. Ольга смотрела в окно, но её отстранённый взгляд выдавал тяжесть скопившихся в голове мыслей.
Повозка тронулась, и обитые железом колёса гулко застучали об утоптанную подковами почву. Княжий дворец отдалялся, и Ольга наблюдала, как к нему стекается всё больше и больше людей.
Даже на расстоянии она будто слышала шёпот, передающий из уст в уста страшную весть. В душе склизким комом созревала тревога. И чем чётче становилась каждая отдельная мысль, тем сильнее разрастался ком. Совсем скоро он уже не давал нормально дышать.

— Княжна, в здравье ли вы? — забеспокоился Добрыня, но Ольга ничего не ответила.

Пёстрое убранство городских домов сменилось скромными приземистыми избами, а воздух наполнился шелестом листвы разноцветных клёнов.

— Станислав в тереме? — спросила Ольга так неожиданно, что Добрыня вздрогнул.

— Так и есть, княжна… С пестуньями, стало быть.

Ольга вновь обратилась к окну.

— Позвольте вопросить, княжна, — Добрыня неуверенно посмотрел на Ольгу, и она показала кивком, что слушает.

— Отчего ж с утра не приказали за мной послать?

Ольга ответила не сразу.

Она повернулась к Добрыне и долго смотрела, будто оценивая, насколько можно ему доверять. Ключник под её взглядом замер, словно в это мгновение рожаницы предсказывали его судьбу.

— Великий князь мёртв, — наконец произнесла Ольга, и глаза Добрыни широко раскрылись.

— Какое же горе, — прошептал он на одном дыхании и опустил взгляд. — Мне жаль очень, княжна.

— Спасибо, — кончики губ Ольги дрогнули, но её глаза в дневном свете холодно блеснули золотом.

Повозка остановилась, Добрыня выскочил наружу и тут же вернулся.

— За город выехали! Возничий вопрошает, куда дальше?

Ольга сошла с повозки и приказала возничему потесниться. Перемотанный шарфами седой мужчина с густой взъерошенной бородой посмотрел на княжну с удивлением, но сразу выполнил указание.

— Княжна, может, лучше я? — неуверенно начал Добрыня, но, по взгляду Ольги всё понял и вернулся на прежнее место.

Проехав вдоль городища, повозка свернула к лесу и скрылась за высоким холмом.

* * *

Движение внезапно прекратилось, и крепкая хватка Ингъвара ослабла. Лика тут же этим воспользовалась, выдернула руку и забилась в угол.

— Что такое?! — недовольно крикнул Ингъвар.

— Воевода! — с улицы раздался гнусавый голос дружинника, и сукно, закрывавшее окошко, отлетело в сторону. Показалось лицо с перекошенным носом.

— Гонец княжий здесь! — оповестил дружинник и с любопытством посмотрел на Лику.

Ингъвар раздражённо толкнул дверцу и вышел. Лика успела заметить мохнатые ветви елей, но ткань, подобно савану, вновь скрыла от неё окружающий мир. Девушка осталась в тесном плену повозки.
В голове Лики промелькнула мысль о побеге, и ей вторила надежда, растекаясь теплом в животе и груди. Лика прислушалась, но не смогла различить ни звука. Она тихо, едва дыша, подползла к дверце и уже собиралась её приоткрыть, как ткань встрепенулась, раздался щелчок и в повозку влез кривоносый.
Лика отпрянула, но дружинник грубо схватил её за ноги и потянул к себе. Девушка закричала и попыталась вырваться, но грубые пальцы впились в неё, словно клешни.

— А ну иди сюда, ёнда! — дружинник дёрнул, и Лика ударилась затылком о деревянный пол. Кривоносый вытащил её из повозки, кинул на землю и пнул ногой. Лика поперхнувшись, стала отчаянно глотать воздух.

— Тащи её сюда! — раздался приказ Ингъвара.

— А ну вставай, ёнда!

Лика поспешила подняться прежде, чем дружинник пнул её ещё раз. Губы Лики тряслись, но ни единый звук не сорвался с её уст.

На широкой лесной тропе, окружённой елями, между повозками стоял воевода и что-то говорил высокому дружиннику с грубой обветренной кожей и короткими русыми волосами. В руке Ингъвар сжимал развёрнутый свиток, а рядом съёжился невысокий паренёк, до самых глаз завернувшийся в тёплый кафтан.

— Соскучилась, душа моя? — Ингъвар подошёл к Лике и схватил её за подбородок.

— Мой отец, — сквозь зубы произнёс он, — Великий князь прибыл из странствий. И возвратиться с такой скудной добычей я теперь не могу.

Молодой гонец потупил взгляд, но дружинник с обветренным лицом смотрел на Лику. Ей на мгновение показалось, что она видит в его глазах сочувствие, но в этот момент давление на челюсть усилилось, и Лика ощутила во рту кислый привкус крови.

— Рассказывай, где вы всех от нас прячете!

— Нет, — прошептала Лика, и Ингъвар швырнул её на землю.

— Ты — моя вещь! — прорычал он, медленно вытаскивая из-за пояса изогнутый нож.

* * *

Ольге приходилось пригибаться, чтобы ветви не попадали в глаза. Янтарные капли росы угрожающе сверкали на ещё не опавших листьях и, то и дело, проникали под высокий ворот, кусая кожу.
Ольга попросила остановить и, приказав возничему дальше никуда не сворачивать, переместилась внутрь. Добрыня вопросительно на неё посмотрел, но заговорить не решился. Княжна молчала.
Деревья грозно застучали по крыше, а их ветви, тонкими извивающимися пальцами, беспардонно пытались проникнуть в окошко, царапая наружные стенки, будто не желая, чтобы повозка двигалась дальше.
Вскоре Ольга заметила дым и крикнула возничему, чтобы он следовал в том направлении. Добрыня наклонился и выглянул наружу. Лицо его побледнело.

Повозка остановилась, и Ольга вышла. Добрыня неуверенно последовал за ней. Перед ними на сотни саженей³⁵ вокруг раскинулась широкая округлая прогалина, границу которой очерчивали, возвышающиеся глухим частоколом, мрачные тени деревьев.
Земля была сплошь покрыта серыми сухими ветками, похожими на волоски, опавшие с гигантских паучьих тел. В центре этой безликой, безжизненной пустоши, подобно идолу, возвышалась чёрная остроконечная крыша, из отверстия которой валил густой тёмный дым.
Приказав Добрыне ожидать у повозки, Ольга, сопровождаемая тихим хрустом, пошла сквозь прогалину. Стараясь не наступать на особо крупные, похожие на кости, ветки, она приблизилась ко входу в земляную избу. Ступени, ведущие вниз, так же, как и остроконечная крыша, оказались сплетены из толстых тёмных ветвей, что вылезали прямо из земли, создавая крохотный островок жизни посреди угрюмого кладбища леса.
Ольга спустилась ко входу и обнаружила дверь открытой. Княжна зашла внутрь, и в ноздри вонзился горячий воздух.
В центре круглой горницы, напоминающей дно бездонного колодца, где вместо потолка сияла бездна, располагалась большая жаровня. Внутри неё полыхал костёр. Пропитанный дымом воздух разъедал глаза. Стены были облеплены глиной, но местами проступала земля, из которой торчали грибы и белёсые корни растений.
Почти обнажённая женщина, чьё тело было исписано символами и рисунками, медленно убрала в сторону золотой гребень и поднялась с расстеленных на полу шкур и бархатных тканей. Грудь ведуньи частично скрывали длинные малиновые волосы, а бёдра опоясывали тонкие шёлковые лоскуты. Ольга смущённо опустила взгляд, но вновь заставила себя его поднять.

Женщина подошла к Ольге и, прежде чем та успела что-либо сказать, взяла её за руки и подвела к костру.

— Гляди на пламя, — шепнула ведунья, и её слова эхом отразились от высоких сводов. Ольга безропотно подчинилась. Горячие языки лизнули глаза, и Ольга увидела перед собой Ингъвара.

Он схватил её за подбородок и притянул к себе.

— Соскучилась, душа моя?

— Отпусти, — взмолилась Ольга, но Ингъвар сжал пальцы ещё сильнее. Ольга почувствовала на языке привкус крови.

— Ты — моя вещь! — крикнул в ярости Ингъвар и кинул жену на пол.

Только сейчас Ольга заметила, что цвет его глаз изменился. Один был полностью чёрным, в то время как другой заволокло белой пеленой. Его глаза вдруг начали соединяться, и на Ольгу уставился один единственный глаз, внутри которого бушевало серое пламя.

Ольга вскрикнула и обнаружила себя сидящей на земле. Склонившаяся над ней ведунья в то же мгновение отошла в сторону. Ольга поднялась, но перед глазами всё ещё стоял образ одноглазого Ингъвара.

— Что это было? — взволнованно прошептала Ольга.

— Огонь говорит с тобой, — отозвалась ведунья.

Ольга с опаской посмотрела на пламя и отошла на несколько шагов.

— Я пришла к тебе за советом, — стараясь унять дрожь в голосе, сказала Ольга.

— Не уверена, что я способна тебе помочь, княжна… — ведунья скрылась в тени, а её голос неведомым образом прозвучал сразу со всех сторон.

— Не можешь или не хочешь?

Женщина обняла себя руками так, словно ей было холодно, и запрокинула голову. Кончики малиновых волос коснулись бёдер.

— С тобой Род говорит, — ответила ведунья, и с этими словами опустилась обратно на ткани, беря в руки гребень.

— Я видела мару, — сказала Ольга, и ведунья внимательно на неё посмотрела.

— Это так… — согласилась она после некоторой паузы.

— Этим утром умер Великий князь. Мара поэтому пришла ко мне?

— Нет, — усмехнулась ведунья и, убрав в сторону гребень, достала из-под тканей пучок сухого расковника. — Мару называют богиней Смерти. Но никакая она не богиня…
Ведунья встала и подошла к огню.

— И к Смерти отношения не имеет.

Ольга наблюдала, как ведунья подносит расковник к костру, и кончики его ветвей, треща, покрываются искрами.

— Но она пыталась меня задушить, — сказала Ольга.

— Да… Мары любят душить людей, — согласилась ведунья и отняла от пламени травы. Повалил густой ароматный дым, и ведунья плавными движениями стала окуривать горницу.

— Она хотела меня убить?

— Ты не слышишь меня, княжна! — раздражённо ответила ведунья. — Мара не богиня! И к Смерти отношения не имеет! Лишь боги могут отнять у человека жизнь. Или сама Смерть.

Ольга задумалась.

— Если мара не может убить человека, — осторожно начала княжна, — зачем она его душит?

— Говорю же, нравится марам душить людей!

Ведунья подошла к Ольге, и стала совершать плавные вращательные движения дымящимися травами над её головой.

— И мара не является по собственной воле, — добавила ведунья.

— Не является по собственной воле? — переспросила Ольга.

— Мару всегда посылают, — ответила ведунья и посмотрела на Ольгу таким взглядом, словно разглядывала что-то вокруг неё.

— Она предрекла беду… — сказала Ольга, но в ответ ведунья начала что-то нашёптывать на древнем языке, так что Ольга не поняла ни слова.

— Мара и есть предвестник беды, — окончив ритуал, произнесла ведунья и подошла к корчаге³⁶ с водой.

— Значит она предупреждала о смерти князя?..

— Смерть — не беда! — резко возразила ведунья, опуская дымящийся пучок трав в воду, и раздражённо добавила: — Только для нас. Для людей. Не знает ничего мара о смерти! Не богиня она.

— О какой же тогда беде речь? И зачем кому-то её посылать? — опасаясь очередной вспышки гнева, тихо спросила Ольга.

— Это уже вам виднее, княжна, — ведунья вернулась к шкурам и села, поджав под себя ноги. Взяла тонкими пальцами гребень и погрузила в густые малиновые пряди.

— Как узнать, кто послал мару? — спросила Ольга.

Но ведунья, ничего не ответив, развернулась к княжне спиной и стала медленно расчёсывать волосы.
Золотой гребень засверкал в мерцании костра.

* * *

— Ну что, знахарь, доволен? — Радогор без стука шагнул в избу, но Мох, не обращая на дружинника никакого внимания, продолжал разбирать травы. Он высыпал из большого мешка иглы багульника и смешал их с истолчёнными стеблями разрыв- травы.

Радогор, скрипнув зубами, подошёл к старику и грубо рванул его за плечо, разворачивая к себе лицом:

— Как сыну своему в глаза теперь смотреть будешь, знахарь? — прорычал он.

— Не твоё это…

Хватка дружинника вдруг ослабла, Радогор отошёл к двери и прислушался.

«Беда…» — прочитал Мох в его взгляде ещё до того, как сам её сам ощутил. Так, как ощущают беду только знахари.

Радогор выскочил на улицу. Дубовая дверь заколыхалась подобно обветшалому листу, и вместе с холодным дыханием ночи в избу проник страх. Мох увидел его так же ясно, как если бы в комнату влетел ворон.

Взяв посох, Мох вышел во двор и потянул носом воздух. Он оказался густым и кислым. Из-за крыш спящих глубоким сном изб доносились глухие звуки сражения.

Знахарь отнял посох от земли и, по-особому вглядываясь в черноту, пробормотал что-то себе под нос. Чернота приобрела бордовый оттенок, и знахарю открылись сотни тончайших нитей, похожих на ручейки. Они переплетались между собой, а некоторые из них оборвались и застыли, словно скованные льдом.

— Нет… — шёпот старика паром растворился в ночном воздухе.

Мох поспешил на базарную площадь. Среди разгромленных прилавков носились латные всадники, горели огни и мелькали обрывки тканей, в ярких цветах которых утопали мольбы женщин и плач детей.
Из облака пыли и пепла вынырнул кривоносый дружинник и сильным ударом откинул старика.
Знахарь, не выпуская из рук посоха, повалился на влажную землю, и из рассеченной брови хлынула кровь. Мох протёр глаза и увидел, как дружинник, скалясь, вышибает ногой дверь избы. Старик попытался подняться, но окружающий его мир сделал крутой оборот, и Мох вновь оказался на земле.

Дружинник тем временем ворвался внутрь, и из избы раздался душераздирающий вопль, но тут же утонул в водовороте всех прочих звуков.

Знахарь предпринял ещё одну попытку встать, но голова его шла кругом. Мир всё никак не хотел собираться в единое целое.

Из избы показался перекошенный нос, а затем стальной нагрудник. Мох заметил, что доспех теперь чем-то испачкан, а металлический запах пронзил ноздри знахаря.

Пространство приобретало более чёткие очертания, и сквозь него вновь прорезался страшный вопль, который на самом деле не прекращался всё это время.

Дружинник тащил за волосы девушку, а она изо всех сил старалась уцепиться за что угодно и рвалась обратно в избу. Её взор, полный ужаса, остановился на старике, отчего тот вздрогнул и вспомнил о трёхлетнем мальчике, что жил в этом доме. Знахарю не требовалось обладать способностью смотреть сквозь стены, дабы понять, что именно произошло внутри.

— Прокляни вас леший! — пробормотал Мох и, воткнув конец посоха в землю, поднялся на ноги. Не мешкая ни секунды он вцепился пальцами в шершавое древко и надавил. Посох погрузился глубоко в почву, и знахарь зашептал на языке, которого кроме него, наверное, никто уже и не знал.

Тепло заструилось по посоху, и Мох оказался среди деревьев. Их кроны высоко смыкались над ним, а земля благоухала осенней сыростью прямо под носом. Мох принюхался и побежал. Побежал так, как никогда не бегал. Деревья по сторонам слились в единую тягучую массу, а в воздухе всё сильнее сгущался яркий аромат крови.

* * *

Чёрный конь с белой развевающейся гривой мчался через лес, ловко огибая мощные стволы деревьев. Душевлад даже не пытался управлять конём, зная, что Чернава найдёт дорогу куда быстрее него.
Холодные солнечные лучи давно скрылись за горизонтом, и мерцание молодой луны едва пробивалось сквозь густую листву, слабо освещая путь.
Душевлад вдруг почувствовал, что они с Чернавой здесь не одни.
«…прежним уже не станешь» — вспомнилось Душевладу, и в его душе зародилась тревога. Она заглушила все до единого чувства, и потребовалось немало усилий, чтобы её унять. Только тогда он смог, наконец, прислушаться к дыханию леса.
Душевлад узнал волков.
Оскалив массивные пасти, они не издавали ни звука, но ученик знахаря неведомым ему образом отчётливо слышал биение сердец и мягкую поступь тяжелых лап. И хоть их не было видно, Душевлад знал, что верные стражники леса бегут с ним в одном направлении.

Они выбежали на опушку леса одновременно — Душевлад и целая стая громадных волков. Переглянувшись лишь на мгновение, они помчались к открытым воротам.

* * *

Мох острым чутьём волка распознал Душевлада ещё до того, как его увидел.
Ученик знахаря на вороном коне с белоснежной гривой вынырнул из глухой чащи, и, бросив на Моха короткий взгляд, выхватил из-за пояса широкий меч, эфес и клинок которого были оплетены символами Древних.
Пробежав сквозь ворота, Мох в теле волка, или волк с сознанием Моха, устремился к тому самому месту, где находилось тело знахаря.
Остальные волки последовали за ними, кидаясь на встречающихся им на пути латников³⁷.

* * *

Кривоносый дружинник громко сопел и пытался сорвать с девушки платье, не обращая внимания на застывшего с посохом знахаря. Она истошно кричала и сопротивлялась. Дружинник навалился на неё всем весом и прижал к земле. Девушка извивалась, стараясь впиться пальцами ему в глаза, и дружинник, выругавшись, замахнулся, чтобы её ударить.
В этот момент гигантские челюсти сомкнулись на его запястье. Хрустнула кость, и запоздалый крик ужаса затерялся среди бревенчатых стен.
Ещё несколько волков ухватились за остальные конечности, и стали из всех сил рвать в стороны. Лицо дружинника искривилось от боли, и он зашёлся в безумном вопле, от которого его лёгкие, казалось, должны были разорваться.
Один из волков отскочил в сторону, сжимая в зубах кисть и предплечье, а свободное место тут же заняла новая, изнывающая от голода пасть.

Девушка, не обращая внимания на рассвирепевших хищников, кинулась обратно в избу, в то время как волки продолжали с жадностью разрывать добычу.

Мох, оставаясь в грозном мохнатом туловище, бросился вглубь деревни.
Несколько хищников остались сторожить тело знахаря.

* * *

Волки пронеслись мимо Душевлада, и он видел, как они, отталкиваясь крепкими лапами от земли, прыгали на закованных в сталь всадников, врезаясь в них подобно камням, выпущенным из пращи. Острые зубы разрывали плоть, и морды волков до самых ушей покрывались кровью.
Душевлад увернулся от выпада ближайшего латника, и одним коротким, но точным ударом вспорол незащищённую шею. Меч, окропившись кровью, стал невесомым и согрел ладонь.

— Домой, Чернава, — прошептал Душевлад, и нанёс ещё одному дружиннику смертельный удар. Тело латника сползло с коня и с глухим стуком ударилось оземь.

Душевлад пересёк площадь и поскакал по одной из улиц. Там ученик знахаря увидел своего отца. Мох стоял неподвижно с широко открытыми, затянутыми белой пеленой глазами. Вокруг него повсюду были разбросаны окровавленные куски человеческого тела. Знахарь держал перед собой посох, а вокруг него столпились ощенившиеся волки, готовые разорвать любого, кто приблизится к старику.

— Где Лика? — крикнул Душевлад, но знахарь ничего не ответил.

Юноша натянул поводья, и конь устремился вниз по холму.

* * *

Волк-Мох пересёк низину, и ему открылась восточная часть селения. Втянув наполненный страхом воздух, зверь нашёл искомый запах, но тут его ухо дёрнулось, предвещая опасность.
Мох оглянулся.
Два всадника, выставив перед собой копья, неслись прямо на него. В груди забурлил рык, и в момент, когда острие должно было разорвать толстую шкуру, волк отскочил в сторону, а металлический наконечник копья вспахал землю.
Волк оттолкнулся от земли и ударил передними лапами тяжёлую сталь доспеха, отчего латник слетел с лошади. Волк упал рядом с ним, но тут же вскочил. Обернувшись, он вонзил мощные клыки в ногу второго коня, вырывая из неё сухожилия. Пронзительно заржав, лошадь поднялась на дыбы, и её всадник, не удержавшись в седле, описал крутую дугу и перелетел через Моха.
Первый латник тем временем потянулся к копью, но в этот момент огромная волчья пасть накрыла его лицо.
Волк мотал головой из стороны в сторону, и Мох чувствовал, как горячая кровь обжигает язык. Ухо вновь дёрнулось, и отняв пасть от разодранного лица, Мох и волк увидели дюжину всадников.

* * *

Спрыгнув на ходу с Чернавы, Душевлад побежал по ступеням ко входу в земляную избу, в дверь которой предыдущей ночью стучал знахарь.
Из избы послышались женские крики, и Душевлад, не останавливаясь, выхватил меч. Рукоять приветливо согрела ладонь. Ученик знахаря толкнул дверь и увидел перед собой покрытую бронёй спину латника.
Лезвие меча полыхнуло, разом вобрав в себя блёклые ночные тени, и письмена на нём почернели. Клинок рассёк воздух и с лёгкостью прошёл сквозь доспех.

Тело рухнуло, и Душевлад заметил ещё одного дружинника.

Гридь потянулся за шестопёром, но меч, двигаясь словно по собственной воле, нанёс молниеносный и точный удар. Кисть отлетела в сторону и со стуком покатилась по дощатому полу. Прежде чем потерять сознание, гридь с удивлением на неё посмотрел.

Душевлад кинулся к рыдающей на полу девушке:

— Алинка, где Лика?

— Не знаю… — всхлипнула девушка. Её опустошённый взгляд был устремлён сквозь стены, а дрожащие пальцы судорожно сжимали подол измятого платья.

Душевлад схватил кувшин и облил лежащего без сознания гридя водой. Не дожидаясь, пока тот придёт в себя, Душевлад взял его за ворот и стал трясти.
Гридь открыл глаза.

— Где Лика?! — грозно прошипел Душевлад, заглядывая гридю в глаза. — Говори, чужеяд проклятый!

Тело гридя неестественно изогнулось, словно ему разом выкрутили все кости, а из груди вырвался сдавленный стон. Душевлад от неожиданности отпрянул, но тут же опять схватил гридя и, притянув к себе, снова заглянул в глаза.
Тело дружинника затряслось, забившись об пол, будто рыба о дно ладьи, и гридь, не в силах оторвать взгляд, издал нечеловеческий вопль.

* * *

Всё тело — от кончика носа до самого хвоста — клокотало от рыка, а шерсть встала дыбом. Один из латников занёс копьё, и волк приготовился умереть. Внезапно латник вздрогнул, и его взгляд застыл. Волк с удивлением наблюдал, как доспех разделяется надвое.

Верхняя часть, с головой и сжимающими копьё руками, отлетела в сторону, и лицо латника, застывшее в вечном изумлении, скрылось в жухлой траве, а ноги так и остались восседать на лошади.
Строй латников рухнул, и сквозь него прорвался Радогор. Его лицо, руки и одежда были сплошь испачканы кровью. Дружинник взмахнул гигантским бердышом, и голова ещё одного латника подобно набивному мячу, вместе со шлемом отлетела в сторону. Несколько копий одновременно вонзились в бок коня Радогора, и дружинник полетел на землю. Не выпуская из рук топора, он перекатился через плечо, и вновь оказался на ногах.
Всадники пытались напасть, но Радогор раскрутил бердыш так, что к нему невозможно было приблизиться.
Один из латников поднял копьё, чтобы метнуть в Радогора, но волк пронёсся под крутящимся лезвием и вонзил клыки в ногу коня. Под хруст лучевой кости лошадь упала, а другие кони испуганно заржали, но, сдерживаемые всадниками, остались на месте.
Волк успел ранить ещё двух животных, когда заметил летящий на него меч. Зверь сощурился, но тут перед самым носом опустилось стальной стеной лезвие бердыша. Меч, издав протяжный стон, отлетел в сторону.
Радогор, выпустив топорище, схватил ближайшего латника руками за шлем и сжал изо всех сил. Из его груди вырвался медвежий рёв, сталь дрогнула и прогнулась. Череп хрустнул, и Радогор, выхватив из-за пояса бычий рог, подставил его под хлынувшие струи крови.
Оставшиеся латники замерли и, не решаясь приблизиться, с ужасом наблюдали за происходящим. Их кони неуверенно топтали осенние листья.
Радогор отбросил тело латника и поднёс наполненный кровью рог к губам.

— Во славу великого Велеса! — прорычал Радогор и сделал большой глоток. Бордовая капля, сбежав по подбородку, упала на ворот куяка.

Волк, забыв о сражении, не отрывал от Радогора изумлённого взгляда, а латники испуганно переглядывались.
Воздух наполнился тягучим ароматом металла.
Дружинник сделал ещё несколько глотков, и отнял опустевший рог ото рта. Его лицо, подобно волчьей пасти, блестело от крови.

— Вы что, отродье, ещё не поняли? — прорычал Радогор, медленно обводя всадников затуманенным кровью взглядом, от которого попятились кони. — Вы все — добыча.

Радогор вскинул бердыш, и Мох открыл глаза. Посох обжигал руки, и кроме волков рядом никого не было.

* * *

— Зачем вы ходили к ведьме? — спросил Добрыня, когда повозка тронулась в обратный путь.

— Не смей так её называть, — строго шикнула на ключника Ольга, и Добрыня опустил глаза.

За окном приветственно замелькали городские дома, и повозка, скрипнув колёсами, вскоре остановилась у большого терема. Прежде чем выйти, Ольга обратилась к Добрыне:

— Никто не должен знать, где мы сегодня были. Скажи возничему, чтобы держал рот на замке.

Добрыня кивнул, после чего Ольга сошла с повозки и направилась внутрь дома.

Она нашла Святослава в столовой, где няньки убирали обеденную посуду. Ольга позвала сына и отвела его в горницу.

— Как прошёл твой день, Святослав?

— Хорошо, мама! — улыбнулся мальчик, и Ольга провела рукой по его светлым волосам. — Я сегодня вырезал из дерева. Хочешь покажу?

— Конечно хочу, — Ольга улыбнулась в ответ, и они поднялись в постельную.

Святослав открыл небольшой сундук, что-то оттуда достал и подошёл к матери.

— Это ты! — сообщил он, протягивая деревянную фигурку.

Ольга приняла её и подошла к круглому окошку. Она держала в руках вытянутый аккуратно обточенный со всех сторон брусок липы в его естественном цвете. Покрутив фигурку, Ольга увидела два тщательно выточенных глаза и улыбающийся рот.

— Очень красиво, — улыбнулась Ольга, и Святослав протянул вторую фигурку.

— Это я! — гордо произнёс мальчик.

Помимо лица, на втором бруске присутствовали меч и щит.

— А это дедушка Олег!

Губы Ольги дрогнули, но, ничего не сказав, она взяла третью фигурку. На неё смотрело доброе величественное лицо, над которым золотыми красками была изображена корона.

Ольга посмотрела на Святослава в ожидании последней фигурки, но мальчик продолжал прятать её в руках.

— Ты покажешь мне? — ласково спросила Ольга, но Святослав только отвёл глаза.

— Святослав, покажи мне фигурку, — в голосе Ольги проскользнула тревога, и мальчик испуганно протянул матери деревянный брусок.

В отличие от остальных, фигурка была выкрашена в чёрный цвет.

— Кто это, сын? — спросила Ольга, хотя и так знала ответ.

— Отец, — тихо сказал Святослав, словно боялся, что кто- то его услышит.

С чёрного бруска из-под плотно сведённых бровей на Ольгу смотрели полные ярости глаза Ингъвара.

* * *

Мох отнял руки от посоха и пошатнулся. Кожа на его ладонях покрылась волдырями и покраснела. Голова кружилась, а лоб стянула корка запёкшейся крови.
Знахарь огляделся.
Огня нигде не было видно, и он с облегчением вздохнул.
«Благо пожара нет», — подумал старик, и, превозмогая боль, снова взялся за посох. Ухватившись другой рукой за холку крупного волка, в теле которого ещё недавно находился сам, Мох, опираясь на зверя, направился к площади. В слабом свете луны он видел, что тёмная осенняя трава приобрела жуткий бордовый оттенок, и повсюду были разбросаны части человеческих тел и куски доспехов.

— Отец!

Мох обернулся и увидел Душевлада.

— Отец, ты в порядке?! — Душевлад спрыгнул с Чернавы, подбежал к знахарю и принялся рассматривать ссадину на голове старика.

— Всё хорошо, сын, — остановил его Мох. — Поговорить нам надо о Лесном царе. Нашёл ты его?

— Нашёл отец, но есть дело важнее этого. Лику забрали!

— Знаю, — вздохнул Мох и хотел что-то сказать, но Душевлад перебил:

— Воевода их, если жив, должен быть у нашего князя, пойдём скорее, — и Душевлад, не дожидаясь старика, вновь запрыгнул на коня.

* * *

Ингъвар стоял на коленях с запрокинутой головой и прерывисто дышал. Его длинные испачканные кровью белые пряди накрутил на широкую кисть Радогор.
Мал, вновь облачённый в медвежью шкуру, стоял напротив и опирался на воткнутый в землю меч со следами сражения.

— Тебя ждали, знахарь, — сказал Мал, когда Мох оказался рядом, и с опаской посмотрел на волка.

Душевлад был здесь же и не отрывал взгляд от Ингъвара. Воевода заметил это, и ухмылка исказила его лицо:

— Твоя, что ли, девка, была?

Душевлад выхватил меч, но Радогор, вскинув бердыш, остановил его.

— Убрать оружие! — грозно приказал Мал, и Душевлад, помедлив, выполнил распоряжение, гневно посмотрев на князя.

— Нет у нас выбора, Мох, — ответил Мал на немой вопрос знахаря, делая вид будто не замечает взгляд Душевлада.

— Выбор всегда есть, — ответил старик. — Отцы не в ответе за проступки детей. Но если убьёшь его, вечным врагом Великому князю станешь.

— Ты опять за своё, знахарь, — прорычал Радогор. — Если бы не твои советы, девчонку бы не забрали!

— Забрали бы, — ответил спокойно Мох. — И нас бы всех убили.

Мох повернулся к Малу:

— Ты же видел, князь, здесь лишь малая часть их дружины была.

Мал подошёл к Ингъвару и взглянул на него сверху вниз.

— Где остальные?

— Скоро узнаешь, негораздок, — усмехнулся Ингъвар и сплюнул. — Что думаешь, уродец, нацепил медвежью шкуру и стал медведем? Ты забыл, как я твоих братцев выпотрошил, скотина горбатая…

Радогор с силой оттянул пленнику волосы, запрокидывая тому голову:

— Смотри, воевода, кожу с тебя сдеру. Заживо…

— Если убьёшь его, вечным врагом Великому князю станешь, — повторил Мох, но Мал ничего не ответил.

Он посмотрел на Ингъвара, и его охватила дрожь. Мал видел перед собой старших братьев, привязанных к деревьям; их обнажённые израненные тела, перепачканные кровью и грязью. Он словно вновь ощутил, как его тащат по чёрной земле к тому месту, где бьётся в агонии Микула, и висит безжизненное тело Милослава. Он сопротивлялся, но был ещё слишком мал.
«Оставьте горбатого!» — раздался из воспоминаний голос Ингъвара.

— Зря я тогда тебя, выродка, спас… — прошипел Ингъвар, словно прочитав мысли Мала.

Радогор вопросительно взглянул на князя.

Мал вытер клинок о корзно Ингъвара и, посмотрев ему прямо в глаза, сказал:

— Кто мечом убивает, тому самому надлежит убитым мечом быть.

________________________________________________

²⁵ Прообраз русалки.

²⁶ Воздух и Огонь.

²⁷ Против Земли и Воды.

²⁸ Лихо.

²⁹ Ты пробудишь.

³⁰ Неужели ты боишься?

³¹ Взморник морской, угорь-трава — водное растение, цветковый многолетник.

³² Беда близко.

³³ Височные кольца — украшения, распространённые у древних славян, крепившиеся к головному убору.

³⁴ Старухи (ругат. старосл.)

³⁵ Сажень – 2,13 метра.

³⁶ Большой глиняный горшок.

³⁷ Воин в латах.