Игорь Озерский обыгрывает метафору «поезд — бег времени — жизнь». Поезд размеренно покачивается, путник завороженно смотрит в окно: как преодолеть соблазн окунуться в рефлексию о быстротечности времени, о смысле собственной жизни? Вот он: момент мечты об идеальном сценарии жизни, который герой теперь бы мог написать. Звучит грустная мелодия.

Но музыка расстраивается, ломается, и философская лирика к недоумению читателя перетекает в хоррор.

Чистилище, место суда над душой героя, представлено как мрачная паучья яма. Почему именно пауки? Незадолго до крушения поезда герой видит маленького паучка и сравнивает себя с ним: «Странные они создания. Удивительные. Думаю, мы чем-то похожи. Люди и пауки. Пауки и люди. Уникальные в своём роде». Поскольку в финале герой дойдёт до размышлений о преступлении и наказании, а это сочетание неизбежно рождает ассоциации с великим произведением Фёдора Михайловича Достоевского, то проведём такое сопоставление: если Раскольников, сравнивая человека с вошью, подчёркивал его незначительность, ничтожность, то герой Озерского наоборот видит уникальность и красоту. Сравнение носит непривычный положительный оттенок. Как часто человек гордо равняет себя с пауком? Вряд ли часто. Момент важен тем, что приоткрывает, снимает завесу с того, как автор представляет законы мироздания. Все равны. И человек, и вошь, и паук одинаково ценны. И даже, пожалуй, так: человек лишь незначительная часть вселенной, ведь судят его не человекоподобные существа. Интересен выбор порядка слов «пауки-боги», а не «боги-пауки». Произнесите вслух: сделан акцент на «пауках», это именно их мир, а не мир людей.

В рассказе, начатом философской лирикой, событий немного: размышления, метафора «поезд -жизнь» заканчивается крушением и смертью, паучий суд из одного вопроса, дважды повторенная сцена с девочкой, правда, во втором случае концовка дополнена открытием. Трогательным мог бы быть отрывок про бабушку, но он лишь функциональный, нужный, только чтобы органично ввести в повествование дуб и девочку; сама бабушка исчезает.

Тем не менее, все элементы, нехитрые повороты сюжета и метафоры складываются в единую картинку и воплощают мысль: «Любые действия порождают последствия, а вернуться в прошлое невозможно. Вот моя судьба. Преступление и следующее за ним наказание». Однако, открытие не производит ни вау-эффекта, ни перелома в судьбе героя, ни даже нельзя сказать, чтобы открытие как-то особенно его взбудоражило. Здесь, пожалуй, рациональным размышлениям не хватает эмоциональности или лирической тональности, как в начале рассказа.

Создаётся ощущение, что автор не до конца определился в какой форме и для какой аудитории рассказ. Если хоррор, то, признаем, это не Стивен Кинг и не Говард Лавкрафт, ценителей жанра хоррор эта вещь едва ли впечатлит. Хотя людям с арахнофобией, конечно, будет некомфортно.

Рассказ затянут, в середине теряется динамика, а паучья тема сильно выбивается из заданных в начале рассказа атмосферы и настроения. Конечно, можно и нужно играть с читательским ожиданием и даже ломать его; настроив читателя на медленное погружение в размышления, резко выхватывать его и бросать в омут. Однако, удачен ли приём в рассказе?

Внутренний мир героя представлен через рефлексию (по большей части в начале текста), но в нём не чувствуется ни внутреннего конфликта, ни развития. Паучий суд — интеллектуальная игра героя и паука-бога. Ситуация, казалось бы, безвыходная, но можно сколько угодно тянуть время. Но, увы, от этого сюжетного хода отдаёт вторичностью.

Идея «преступление и следующее за ним наказание» не нова, но известную тему писатель решает по-своему, создает вокруг свой художественный мир, привнося что-то новое в общее понимание. К идейному содержанию и образу героя вернёмся чуть позже.

Второй рассказ «Место» намного удачнее. Вдвое короче, более насыщенный, сжатый, он требует внимательно следить за развитием мысли и образов; в отличие от первого произведения лишних вопросов не вызывает. Ценителям рассказов-размышлений будет интересно ознакомиться с этим монологом.

Форма удачно отвечает идее. Рассказ — сложная, но цельная, наполненная философским содержанием метафора. Бесконечное ожидание поезда, вокзал как место ожидания (можно сказать, ещё вариант чистилища), билет, которого нет, Дежурный, которого не поймать. Поездов нет, на вокзал приходят люди и уходят: внезапно и неизвестно куда. Только герой продолжает сидеть на скамейке не в силах подняться.

На первый взгляд рассказ может показаться сумбурным, но здесь представлен поток сознания, монолог вечно ожидающего пассажира, попытка самоанализа через метафору, рефлексия. Все детали размышлений складываются в законченный сюжет с финалом. Герой делает чёткий вывод о себе. Вот только поможет ли? Автор оставляет героя там же, на вокзале, думать, вспоминать грехи, и читателя — тоже думать и вспоминать проступки.

Язык ясный, без злоупотребления сложностями, что позволяет вполне доходчиво донести авторское видение мира, выраженное через развёрнутую метафору. Рассказ «Место» строен, выдержан; детали и размышления, поток сознания крепко сцеплены. Текст не перегружен лишними ответвлениями, всё грамотно работает.

Если в первом рассказе суд над героем производила сторонняя высшая сила и герой в итоге вспоминал преступление — убийство паука (казалось бы, мелочь, но ведь и паучок тоже жизнь!), то во втором рассказе герой погружен в самоанализ, сам судит себя и сам выбирает место заключения. Герой первого рассказа, кстати, не раскаивается, он пробует хитрить, юлить. Жажда вывернуться и выжить — понятна. А кто бы не хотел продлить своё существование? Первый герой не торопится брать ответственность за поступок. Пусть написано: «Я смотрю на страдающего паука и не понимаю, зачем сделал это. В груди возникает пустота. Я впервые задумываюсь о действиях и их последствиях. О выборе, что мы делаем. И о страданиях, которые способны им причинить», однако, изображение поведения героя скорее говорит о том, что он ни преступления, ни наказания не признаёт.

Казалось бы, момент открытия должен вызывать эмоциональный отклик и у героя, и у читателя (через воздействие на него средствами художественной выразительности), но автор довольно сухо и скупо останавливается на ключевом моменте. Герой сообщает о том, что он задумался о последствиях. Однако, это именно сообщено как факт, а не показано как сложный и эмоциональный психологический процесс, как тяжелое проживание осознания своей неправоты, в ходе которого изменяется отношение героя к жизни и к самому себе.

Сцена суда становится абсурдной. Но, может, того и добивался автор? Необходимо остановиться и задуматься, а где и каково мерило того, чья жизнь ценна? Где шакала измерения преступления? С точки зрения, устройства мироздания убийство паучка — тоже убийство. Хотя с бытовой точки зрения простого человека эта мысль абсурдна.

Не признавая высших порядков, герой прагматично пытается сообразить, как бы ему выкрутиться, как бы оттянуть наказание. Получается, что убийство паучка и его страдания — это всё-таки мелочь, которая не строит ни раскаяния, ни наказания, вот герой и тянет время: «Но у меня ещё есть время. Столько времени, сколько я захочу».

Проблема художественной реализации в том, что нынешний вариант не цепляет, взгляд скользит по строчкам, ни на чём не останавливаясь. Герой не вызывает симпатии и сочувствия. Текст рационален, скорее сообщает факты, нежели отражает противоречивый внутренний мир героя (а для рассказа-размышления на философскую тему это важно). Эмоциональная составляющая ярка только в начале рассказа.

Что со вторым текстом?

Откуда и куда должен отвезти поезд — неизвестно. Может, и хорошо, что его нет? Но что же герой так отчаянно хочет попасть на поезд?

Вероятно, попасть на поезд значит вспомнить грехи. А вспомнив, простить себя, потому что человек себе самый строгий судья. Но дело не в прощении, а именно в том, чтобы вспомнить (как и в первом рассказе). Вспомнить — равняется осознать в принципе наличие проблемы, докопаться до сути. Прощение или непрощение — это конечный результат, а важен именно процесс самоанализа, проживания и проработки проблемы. Вот этим процессом и занимается герой. Но — безуспешно.

Куда так легко уходят другие люди? Неужели они не склонны к самокопанию и поезд к лучшей жизни им не нужен? Видится, что это всё же поезд к лучшей жизни. Как в первом рассказе герой бы хотел попасть в рай, так и герой второго рассказа тоже хотел бы туда.

И оба не могут двинуться дальше. Застывают в ожидании. Первый тянет время, чтобы его не сожрал паук-бог (что означало бы абсолютное забвение, в то время как чистилище и рай — всё-таки жизнь, пусть и в другой форме). Второй никуда не едет, потому что никак не может завершить суд над собой. Рассказ с открытым финалом. Вспомнит или не вспомнит?

Первый герой тоже не в состоянии совершить суд над собой. Как только он даст ответ на вопрос паука, всё закончится, поэтому фактически именно герой судит себя, от него зависит, когда всё закончится, а паук только «помогает» и исполняет приговор.

Выше замечено, что человек сам себе самый строгий судья, но для этого нужен высокий уровень чувства ответственности перед собой и окружающим миром. Именно этого обоим героям не хватает. Они не готовы осознать грехи. И потому кажется, что в первом рассказе не раскрыт внутренний мир героя, что сам герой ещё не дошёл до необходимого уровня самоанализа. В этом смысле второй герой продвинулся дальше.

Пафос обоих рассказов — только осознанность и ответственность позволяют двигаться дальше. А каким будет это дальше зависит от того, как вы, дорогой читатель, жили.