Сфинкс смотрит на восток

Сфинкс смотрит на восток. Туда, где восходит солнце. Там начинается жизнь.

Бог Ра смотрит на нас. На рассвете его лучи озаряют небо. И даже если оно затянуто облаками, любая тьма всё равно рассеивается.

Я иду по длинному мрачному коридору. Здесь солнечные лучи не могут меня достать. Это было бы здорово, если бы я был тьмой. Но я не тьма. Я — человек.

Наверное, мне должно быть страшно. Но отчего-то я не боюсь. Может быть потому, что верю в Ра. А может из-за того, что когда-нибудь солнечные лучи всё же пробьются в спроектированные мной лабиринты. И тогда мою историю найдут на клочке измазанного кровью папируса придавленного камнями.

Я крепко сжимаю свиток в руках. Он последнее, что у меня осталось. Или даже не так. Папирус — последнее, что вскоре останется от меня. В тот момент, когда его обнаружат, моя жизнь продолжится. В каком-то смысле…

Я не перестаю верить в это, даже когда мой взгляд падает на изображение Анубиса, высеченное на стене туннеля. Туннеля, который сейчас мне кажется бесконечным. Забавно, но на чертежах он таким не казался.

В глубине души я понимаю, что вряд ли кто-то сможет найти здесь мои останки. Ведь пирамида сооружена таким образом, чтобы больше в неё никто не вошёл. Никогда.

Каждый, кто сейчас находится здесь, отсюда уже не выйдет. Фараон мёртв, а значит, мертвы и мы.

Всё оттого, что фараону нужны слуги. Много слуг. Всегда и везде. Говорят, что он становится богом. Молодой правитель Та-уи призывает всех, кто служил ему при жизни, следовать за ним. Он не спрашивает, кто хочет этого, а кто нет.

Анубис — бог с головой шакала — смотрит на меня с каменных сводов. Мне кажется, он слышит мои мысли. Мысли, за которые может постичь страшная кара. Только вот кары страшнее той, что уже уготовил мне молодой фараон, быть не может.

Я оборачиваюсь и вижу свою жену. Она тоже служила фараону и поэтому идёт в колонне. Нефер смотрит на меня, и, хоть в её чёрных как смоль глазах затаилась печаль, я не могу разглядеть в них даже толику страха. Бедная Нефер искренне верит в праведность этого страшного и бессмысленного ритуала. Мыслями она уже там — на небесах. Вместе со своим фараоном. Подносит ему кубки с вином и блюда со всевозможными яствами. Мне же в голову закрадывается крамольная мысль: «А не достаточно ли мы уже служили?»

Я на мгновение останавливаюсь, и мне в спину упирается остриё копья.

«Ты ведь тоже слуга фараона, — думаю я, оглядываясь на стража. — Твоя история точно так же окончится здесь. Неужели ты ещё недостаточно служил в жизни?»

Страж, разумеется, не слышит моих мыслей. Его копьё сильнее давит мне в спину. Я продолжаю идти. Мой взгляд вновь пересекается со взглядом Анубиса. Бог-шакал протягивает ко мне руки и зовёт в своё безликое царство. Великий фараон, великие жертвы…

Я вспоминаю, что впереди кроется небольшой проход. Я знаю о нём, так как сам спроектировал пирамиду. Каждую её деталь. Тогда я не задумывался, что она станет и моей гробницей.

Опять оборачиваюсь и нахожу взглядом Нефер. Надеюсь, она сможет понять меня. И простить. Страж подталкивает, но за его спиной я успеваю заметить друга.

Самутека тоже видит меня и слегка кивает. Мне вспоминается, как мы вместе работали. Немой от рождения Самутека — гениальный механик. Он придумывал и разрабатывал механизмы, которые впоследствии послужили строительству пирамиды, эскизы которой я начертил.

— Не стоит волноваться, мой друг, — шепчу я. — Ты такой не один.

Туннель делает очередной поворот, и я замечаю на стене скарабея. Жук, рождённый песками пустыни, бежит по стене и замирает на своём же изображении. Мне кажется, что он указывает мне путь. Где-то здесь тот самый проход. Скарабей — священное творение Амона Ра. Значит, всё же лучам Бога Солнца нет преград, а мои мысли чисты и непорочны.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к стражу. Нефер видит это и тоже останавливается. А за ней — вся остальная колонна.

— Самутека, держи его! — кричу я и вижу, как в глазах друга появляется то, чего раньше я никогда в них не наблюдал. Страх или скорее — ужас. Он растекается подобно разбитому яичному желтку. Самутека всё же хватает стража за шею, а я отбираю у него копьё.

Самутека хочет что-то сказать, но не может. Никогда не мог.

— Извини, — говорю я и не знаю точно, к кому обращаюсь — к Самутеке или воину, чьё тело я пронзаю копьём.

Туннель слишком узкий, и другие стражи не успевают быстро добраться до нас.

— Нефер, скорее! — кричу я и срываю со стены факел. — За мной!

Но жена явно меня не слышит. Она смотрит на тело стража, и её глаза полны непонимания. Мне кажется это странным. Нефер не испытывала страха, когда её вели к смерти, но испугалась, когда появился иной путь. Видимо власть фараона куда сильнее, чем я мог себе представить. Все эти люди в этом туннеле… Они оказались здесь по собственной воле. По крайней мере, их убедили в этом. Даже стражи сопровождают самих себя на смерть. Хотя, что говорить… И со мной было не иначе. Только в отличие от всех остальных Бог Ра позволил мне раскрыть глаза. Я хватаю жену за плечи и встряхиваю.

— Пожалуйста, пойдём со мной!

По щекам Нефер катятся слёзы, а губы дрожат. Знаю, несправедливо так поступать, но я желаю ей только добра. Мыслями Нефер уже на небесах. Она смотрит на меня оттуда и думает, падать ей или нет. А я всего лишь хочу, чтобы она жила. Только для неё это не жизнь, а бездна, из которой нет возврата. Но я верю, что умереть мы всегда успеем. Я готов всё объяснить, но не сейчас — потом, когда великий Ра будет смотреть на нас не через призму каменных стен.

Оставаться здесь больше нельзя, и я ныряю в едва заметный проход. Одно мгновение думаю, что больше в нём никто не появится. От этой мысли перехватывает дыхание, но в проходе возникает Нефер. В свете факела видно, каким бледным стало её лицо.

— Здесь ловушки! — говорю я, но жена ничего не отвечает. — Наступай только туда, куда и я. Механизмы устанавливал Самутека.

Я называю имя друга и вижу, как он забегает следом.

Мы передвигаемся по узкому туннелю. Я пытаюсь вспомнить каждую деталь своих чертежей. Память хранит их. Главное, чтобы мастера ничего не перепутали.

Коридор раздваивается, и я поворачиваю правее.

— Возьмитесь за руки, — кричу я, — и не касайтесь стен!

Ответа опять не последовало. Оборачиваюсь и вижу, что глаза жены полны слёз.

— Что мы делаем? — шепчет она. И мне становится ясно, Нефер только теперь осознала, что именно ей пришлось совершить. Несчастная… Она уже вынесла приговор своей душе. Но сейчас нет времени объяснять. Я видел скарабея. Сам великий Ра указывает нам путь. Молодой фараон мёртв, а мы ещё нет. Ему нужны слуги… Но мы и так достаточно сделали для него.

Позади раздаются лязг металла и чьи-то крики. Сработала одна из ловушек. Значит, нас преследуют. Этого следовало ожидать.

— Самутека, смотри в оба! — кричу я и ловлю на себе взгляд друга. Он так же полон ужаса, как и у моей жены. Никогда раньше я не видел такого выражения на его лице.

Вспоминаю, как округлились глаза Самутеки, когда я впервые показал ему эскиз пирамиды.

— Смотри, что поручил нам фараон! — сказал тогда я, и мы даже не задумались, какая участь нас ждёт впереди.

«Ты хорошо справился со своей задачей, мой друг. Твои механизмы работают на славу. Они спасают нам жизнь. Знаю, не для этого ты создавал их…»

Я вижу, как по щекам Самутеки катятся крупные слёзы. Интересно, что бы он сейчас сказал, если бы мог говорить? Наверное, проклинал бы меня…

Я ощущаю томный смрад смерти. Он так и не покинул эти мрачные туннели. В них стаскивали умерших, когда к вершине пирамиды поднимали огромный саркофаг. Я знал, что так будет. Рабы словно муравьи облепляли каменную глыбу и умирали, обессилев от голода и жажды. Они падали замертво, надорвавшись от непомерной тяжести. Я знал, что тела нужно будет куда-то убирать, чтобы они не мешали движению саркофага. Фараон щедро вознаградил меня за эту идею. Жаль только, что плата оказалась так несоразмерна…

Нефер что-то кричит, и я оборачиваюсь. Самутека машет руками. Позади него кто-то есть. Уже совсем близко. Я ускоряю шаг и ныряю в один из проходов, увлекая за собой жену. Надеюсь, Самутека не потеряет нас. Ведь ближе друга у меня нет. Правда сейчас он сам, наверное, так не думает.

Ещё один поворот, а затем резкий спуск вниз.

Позади вновь раздаётся механический лязг, сопровождаемый криками.

«Какой же ты молодец, Самутека!»

Мне в голову приходит мысль, что пирамида, которая призвана нести смерть, теперь единственное, что даёт нам надежду на спасение. Грозное и беспощаднее оружие в руках её создателей.

Я чувствую, что меня дёргают за ткань одежды, и останавливаюсь. Туннель стал немного шире. Нефер держится за моё плечо и тяжело дышит. Самутека тоже сильно устал, но держится.

— Оторвались?

Мой друг несколько раз кивает, а затем жестами спрашивает, сколько ещё идти.

— Недолго, — отвечаю я. — Совсем скоро мы выйдем к восточной стороне.

А затем добавляю:

— Спасибо, что не оставил нас.

Самутека ничего не отвечает, но в его взгляде снова проскальзывает нечто схожее с тем, что я уже видел в глазах жены.

— Ра на нашей стороне, — говорю я и поднимаю факел.

Самутека смотрит вверх и видит на потолке изображение скарабея.

Позади доносятся звуки шагов. Я вновь хватаю жену и тащу её за собой.

Туннель выводит нас в просторную комнату. С потолка через специальные отверстия пробивается свет. Больше факел нам не понадобится, и я выбрасываю его.

Нефер оглядывается и спрашивает, где мы. Я осматриваю стены, и не нахожу выхода, хотя уверен, что он точно должен быть именно здесь.

«Как такое возможно?» — думаю я. И тут до меня доходит: «Конечно же…»

— Проход успели заложить…

Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на холодный пол. Ожидаю проклятий, которые должны вот-вот обрушиться на меня, но чувствую лишь, как нежные руки обвиваются вокруг моей шеи. Нефер прижимается к моему плечу и начинает плакать.

— Любимая, прости меня…

Видимо, всё это оказалось зря. И Ра не указывал мне никакого пути. Я лишь приговорил жену и лучшего друга к страшным мучениям в загробной жизни. Теперь их души прокляты. И выхода нет. Точно так же, как и из этой пирамиды.

— Почему ты пошла за мной, Нефер?

— Потому что люблю тебя, — отвечает она и прикладывает руку к моей щеке. Я слышу, как сильно дрожит её голос.

Через пелену слёз я замечаю, что Самутека хватает брошенный мной факел и бежит к стене. Потушив огонь, он втыкает древко в щель между камнями и начинает давить.

«Точно! Как я сам до этого не додумался? Свежая кладка ещё не успела застыть!»

Я вырываюсь из объятий жены и хватаюсь за древко. Самутека мне подмигивает. Так он делает всегда, когда у нас что-то получается. Один из камней поддаётся и отъезжает в сторону.

Я смотрю на Самутеку и вижу на его лице улыбку.

В туннелях вновь раздаются шаги, и улыбка исчезает с лица друга. Мы давим изо всех сил, и ещё один камень сдвигается с места.

Нефер спешит к нам на помощь и хватается за рычаг.

Я смотрю на своих спутников и опять думаю, отчего они решили последовать за мной. Знаю, что Самутеку спрашивать бесполезно. Он будет молчать, ведь Ра не одарил его голосом. Лицо Самутеки печально, а это значит, что друг так и не поверил в мои слова. И даже скарабей не убедил его. И всё же он здесь — со мной и с Нефер. Но я точно знаю, что его убеждения непоколебимы…

Всем весом мы наваливаемся на древко факела, и третий булыжник начинает сползать в сторону.

— Почему ты здесь, Самутека?

Друг поднимает на меня глаза, и мне становится ясно. Он с самого начала знал, что один я не справлюсь. Самутека пожертвовал своей душой ради дружбы. Ради меня.

Булыжник падает на пол, но эхо чужих шагов раздаётся совсем близко.

— Этого хватит, чтобы выбраться! — кричу я и помогаю Нефер пролезть в образовавшееся отверстие.

Затем поворачиваюсь к Самутеке и говорю, что он следующий. Но друг лишь качает головой.

— В чём дело? — я хватаю его за руку, но он вырывается и указывает в сторону туннеля.

— Нет… — шепчу я. — Мы почти выбрались… Тебе нельзя возвращаться!

Самутека кладёт руки мне на плечи, а из проёма доносится звук очередного сработавшего механизма.

— Нет! — кричу я изо всех сил.

Друг отвечает улыбкой. Его руки на мгновение сжимают мои плечи, а затем отпускают. Самутека направляется к туннелям и, прежде чем раствориться в их сумраке, поворачивается ко мне и коротко кивает. Я чувствую, как слёзы катятся по моим щекам.

— Прощай, мой друг…

Какое-то время стою неподвижно и всё ещё не теряю надежды, что Самутека вернётся. Но этого не происходит. Звуки шагов смолкают, и пирамида погружается в тишину. Я достаю папирусный свиток и кладу его на каменный пол. Теперь это не моя история. Это история Самутеки. Верного друга и достойного слуги. Клочок папируса — это всё, что от него останется. Надеюсь, когда-нибудь свиток найдут, и имя друга не умрёт вместе со мной.

— Прощай мой, друг. Ты всё же решил отправиться на службу к своему фараону. Надеюсь, он простит тебя…

Я выбираюсь наружу и вижу Сфинкса. Яркие лучи солнца озаряют его лицо.

Нефер ждёт меня. Я беру её руку, и она сжимает мою в ответ. Прежде чем сорваться с места и побежать, мы на мгновение замираем.

Сфинкс смотрит на восток. Там начинается жизнь.